Мне бы хотелось увидеть сон, где мы стоим на пристани и смотрим на снег. Он - белое искрящееся полотно, непроницаемая завесь, не дающая и краешком глаза увидеть лед, а под ним - мутную воду. Белизна пространства режет глаза. Здесь, куда ни глянь, одна сплошная Гренландия со стабильно минусовой температурой. Эти цифры будто можно взять в руки, разломать их пальцами, как льдинки. Иногда бывает насколько холодно, что предметы утрачивают свои физические свойства. Становятся очень хрупкими, например.
Очень холодно. Урал превратился в Гренландию. Мой город - это эдакая проекция Туле в середине января. Я искренне не могу вспомнить таких холодных ноябрей. Конец осени так ожесточенно ощетинился морозами, что я никак не могу согреться, и в процессе одевания превращаюсь в капусту - так много на мне одежды. Приходит понимание того, что маршрутки сделаны из морозильных камер - заходишь туда, а там изнутри все окна в плотном слое льда и снега. И ни черта за такими окнами не видно, едешь словно на ощупь.
У нас тут очень часто qanik, спасибо, фрекен Смилла, за это замечательное слово.
А мне все труднее и труднее оттягивать момент, когда qanik начнется где-то у меня внутри, и я зачерствею под тяжестью быта и злых ветров, которые отбивают всякое желание наслаждаться жизнью за пределами собственной квартиры.